Сейчас я понимаю, что пошел на риск, приехав сюда, и мне следовало в первую очередь обратиться к вам. Радниц выпустил дым из своих тонких губ. Не так уж много людей, способных заниматься подобными делами.
Он принял близко к сердцу мои неприятности и уже занялся этим делом. Я уверен, все уладится. Я спрашиваю, что это за неприятности. Имею я право знать это или нет? Шерман лихорадочно обдумывал создавшуюся ситуацию. Она просто ненавидит этого толстого немца. Но сейчас он начал понимать, что ошибся, уступив жене. Тот действительно заинтересован в том, чтобы он стал президентом, и, к тому же, обладает колоссальным влиянием. Это было единственно правильным выходом. Я надеюсь, он поможет мне.
Сейчас я понимаю, что пошел на риск, приехав сюда, и мне следовало в первую очередь обратиться к вам. Радниц выпустил дым из своих тонких губ. Не так уж много людей, способных заниматься подобными делами.
Я и сам использовал его однажды. Он, надо отдать ему должное, довольно ловок, хитер, очень опасен.
Но ему совершенно нельзя доверять. Но что будет после этого? Я уничтожу фильмы и установлю контроль над дочерью. И сколько же лет вашей дочери? И как же вы будете присматривать за ней, интересно знать? Радниц раздраженно махнул рукой. Только то, что она всегда была бунтарем. Признаю, я ее очень мало знаю. Уже целых три года, как я не видел ее. Надеюсь, за ней присматривали. И как вы к ней относитесь? Не могу сказать, что испытываю к ней симпатию. Это для вас чтото значит? Шерман удивленно уставился на толстяка.
Если вы никогда не увидите свою дочь, вы будете очень огорчены? Я был бы огорчен, конечно, если бы узнал, что никогда больше не увижу ее, но не более. Но к чему этот разговор? До нее еще необходимо добраться. Радниц снова стряхнул пепел на дорожку. Ваша дочь постоянный источник опасности.
До тех пор, пока жива. Она ведь может сняться в еще нескольких. Или вляпаться еще в какойнибудь скандал.
